Три свечи стихотворение автор: Три свечи …- Юрий Гарин ~ Поэзия (Лирика любовная)

Три свечи — Иванов. Полный текст стихотворения — Три свечи

Литература

Каталог стихотворений

Георгий Иванов — стихи

Георгий Иванов

Три свечи

(Народное поверье)Как в пресветлой небесной горнице
Пред иконою Богородицы
Три свечи дни и ночи теплятся,
Три огня на ризах колеблются.И одна свеча — воску белого,
За страдания света целого.
За измученных и обиженных,
Обездоленных и униженных! А вторая желтого, ярого —
Та за труженика усталого,
За работника и отшельника,
И за пахаря, и за мельника! Всех светлей горит свеча красная,
Неоплывная, неугасная, —
За воюющих, побеждающих,
За Святую Русь погибающих! Высока небесная горница,
Души чистые в ней находятся;
Крепко молятся души чистые,
Три свечи сияют лучистые.Крепко молятся небожители,
Всех сильней мольбы за воителей,
Неоплывная, неугасная
Ярко светит свеча красная!

Серебряный век

Стихи Георгия Иванова – Серебряный век

Другие стихи этого автора

То, что было, и то, чего не было

То, что было, и то, чего не было,

То, что ждали мы, то, что не ждем,

Серебряный век

Хорошо, что нет Царя

Хорошо, что нет Царя.

Хорошо, что нет России.

Серебряный век

Только всего

Только всего — простодушный напев,

Только всего — умирающий звук,

Серебряный век

Россия счастие

Россия счастие. Россия свет.

А, может быть, России вовсе нет.

Серебряный век

Я за войну, за интервенцию

Я за войну, за интервенцию,

Я за царя хоть мертвеца.

Серебряный век

Друг друга отражают зеркала

Серебряный век

Как читать

Публикация

Как читать «Преступление и наказание» Достоевского

Рассказываем о масштабном психологическом исследовании русского классика

Публикация

Как читать «Белую гвардию» Булгакова

Литературная традиция, христианские образы и размышления о конце света

Публикация

Как читать «Очарованного странника» Лескова

Почему Иван Флягин оказывается праведником, несмотря на далеко не безгрешную жизнь

Публикация

Как читать поэзию: основы стихосложения для начинающих

Что такое ритм, как отличить ямб от хорея и могут ли стихи быть без рифмы

Публикация

Как читать «Лето Господне» Шмелева

Почему в произведении о детстве важную роль играют религиозные образы

Публикация

Как читать «Двенадцать» Блока

На какие детали нужно обратить внимание, чтобы не упустить скрытые смыслы в поэме

Публикация

Как читать «Темные аллеи» Бунина

На что обратить внимание, чтобы понять знаменитый рассказ Ивана Бунина

Публикация

Как читать «Гранатовый браслет» Куприна

Что должен знать современный читатель, чтобы по-настоящему понять трагедию влюбленного чиновника

Публикация

Как читать «Доктора Живаго» Пастернака

Рассказываем о ключевых темах, образах и конфликтах романа Пастернака

Публикация

Как читать Набокова

Родина, шахматы, бабочки и цвет в его романах

«Культура. РФ» — гуманитарный просветительский проект, посвященный культуре России. Мы рассказываем об интересных и значимых событиях и людях в истории литературы, архитектуры, музыки, кино, театра, а также о народных традициях и памятниках нашей природы в формате просветительских статей, заметок, интервью, тестов, новостей и в любых современных интернет-форматах.

• О проекте
• Открытые данные

© 2013–2022, Минкультуры России. Все права защищены

Контакты

• E-mail: [email protected]
• Нашли опечатку? Ctrl+Enter

Материалы

При цитировании и копировании материалов с портала активная гиперссылка обязательна

Мандельштам. «На розвальнях, уложенных соломой…» • Расшифровка эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсРусская литература XX века. Сезон 4ЛекцииМатериалы

Как Мандельштам соединяет разные исторические эпохи в стихотворении о романе с Цветаевой

На розвальнях, уложенных соломой,
Едва прикрытые рогожей роковой,
От Воробьевых гор до церковки знакомой
Мы ехали огромною Москвой.

А в Угличе играют дети в бабки
И пахнет хлеб, оставленный в печи.
По улицам меня везут без шапки,
И теплятся в часовне три свечи.

Не три свечи горели, а три встречи —
Одну из них сам Бог благословил,
Четвертой не бывать, а Рим далече —
И никогда он Рима не любил.

Ныряли сани в черные ухабы,

И возвращался с гульбища народ.
Худые мужики и злые бабы
Переминались у ворот.

Сырая даль от птичьих стай чернела,
И связанные руки затекли;
Царевича везут, немеет страшно тело —
И рыжую солому подожгли.

Это стихотворение Осипа Эмильевича Мандельштама нельзя назвать ни ран­ним, ни поздним, это такой, средний период. Оно было написано в 1916 году и вошло во вторую книгу Мандельштама — «Tristia». И это стихотворение вслед за великим филологом Михаилом Леоновичем Гаспаровым, который, может быть, больше всего сделал для понимания Мандельштама, можно назвать «сти­хо­творением с отброшенным ключом» или даже «стихотворением с двумя отброшенными ключами».

Когда мы читаем это стихотворение, не имея к нему ключей, оно кажется странным, запутанным. Мы чувствуем, что возникают какие-то ассоциации с допетровской Москвой, с допетровской историей России. Но какая тут связь, мы не очень понимаем — стихотворение остается непонятным.

Нам нужно знать два обстоятельства из биографии Мандельштама, чтобы это стихотворение стало если не прозрачным, то гораздо более понятным. Первое обстоятельство: в 1916 году, в год написания стихотворения, Мандельштам впервые приехал в Москву. Он ро­дился в Варшаве, провел детство близ Петер­бурга, потом в Петербурге, учился в Гейдельбергском университете, потом в Сорбонне, потом в Петербурге. Он ни разу не был в Москве — и можно только представить себе, как должен был поразить его этот город.

В своих воспоминаниях Мандельштам пишет о стройном рае прогулок Петер­бурга. Собственно, это не мандельштамовское индивидуальное впечатление. Петербург — город, построенный по определенному плану, Петербург — город, который мы понимаем разумом, рацио, во всяком случае тогдашний Петер­бург.

Москва же — город хаотически устроенный, где улицы переплетаются, где непо­нятно, как что устроено. Главными московскими постройками тогда остава­лись постройки, которые были возведены до Петра: Кремль и Ново­деви­чий монастырь.

Вот это первое обстоятельство — Мандельштам прибывает в неизвестную ему Москву:

На розвальнях, уложенных соломой,
Едва прикрытые рогожей роковой,
От Воробьевых гор до церковки знакомой
Мы ехали огромною Москвой.

Здесь стоит обратить внимание вот на это: «огромною Москвой». Он долго-долго едет. И, собственно говоря, мы можем более или менее попытаться восстановить маршрут. Мы знаем, что «церковка знакомая» — это Иверская часовня при входе на Красную площадь. Мы знаем, что он едет от Воробь­евых гор: он видит как раз Новодевичий монастырь. Московские виды, реки, монастыри связываются в его сознании с Москвой допетровской. Он выезжает где-то у храма Христа Спасителя и дальше как-то приезжает уже к Кремлю.

То есть он проезжает по огромной Москве и видит вокруг себя вот эти москов­ские виды. Это первое обстоятельство, которое нам поможет читать этот текст.

Второе обстоятельство следующее: «мы» в этом стихотворении это не какое-то «мы» обобщенное, это не много «мы». «Мы» — это два человека: это Мандель­штам и его первая разделенная любовь — Марина Ивановна Цветаева (которая, кстати, тоже откликнулась стихотворениями на этот роман с Мандельштамом). И для нас сейчас важно будет не только то, что это Цветаева, не только то, что это поэтесса, — еще важнее будет то, что ее звали Марина.

Таким образом, мы можем представить себе картинку: молодой человек на роз­вальнях, то есть на санях, зимой, едет рядом с девушкой, в которую он влюб­лен, которую зовут Марина, по допетровской Москве. Всё.

Дальше понятно, какие ассоциации возникают в сознании Мандельштама. Понятно, что главные ассоциации — с Мариной Мнишек, а значит, сам он — как Дмитрий Самозванец. И эти ассоциации связываются, конечно, с Борисом Годуновым, — видимо, еще и в литературной, в поэтической подсветке: прежде всего здесь, конечно, важен Борис Годунов Пушкина, а может быть, и Карам­зина, которого Мандельштам тоже внимательно читал.

Если мы будем это знать, то стихотворение окажется не таким сложным. Потому что вот вторая строфа:

А в Угличе играют дети в бабки
И пахнет хлеб, оставленный в печи.

Вот вам ассоциация и возникла: Углич, убитый, по легенде, царевич Дми­трий. Хлеб «оставлен в печи», потому что люди бегут: казалось бы, самое доро­гое, самое важное — тот хлеб, который они пекут, но известие о смерти Дми­трия поразило их настолько, что они забыли про свой хлеб, он сгорит, по-видимому. Воз­ни­кает этот трагический мотив.

И дальше резкий перескок ассоциаций: «По улицам меня везут без шапки» — то есть «я» становлюсь Лжедмитрием, Гришкой Отрепьевым, которого уже по московской улице везут на казнь. И одновременно меня еще только везут, но уже и отпевают, потому что следующая строка — «И теплится в часовне три свечи» (по-видимому, в той самой церковке, в Иверской часовне). Известно, что три свечи зажигали по покойнику. То есть вот она, эта цепочка ассоциаций: я с Мариной на санях, Дмитрий-царевич, дальше я — Лжедмитрий, и дальше я уже Лжедмитрий казненный, Лжедмитрий, по которому зажигают три свечи.

Здесь еще подключается, видимо, то, что ему лихорадочно говорила в это время Цветаева: «Я — Марина Мнишек, ты — мой Димитрий». Вот короткий кусочек из ее стихотворения:

Димитрий! Марина! В мире
Согласнее нету ваших
Единой волною вскинутых,
Единой волною смытых
Судеб! Имен!Марина Цветаева, 1916

А дальше возникает новый пучок ассоциаций:

Не три свечи горели, а три встречи —
Одну из них сам Бог благословил,
Четвертой не бывать, а Рим далече —
И никогда он Рима не любил.

Здесь понятно, какая историческая ассоциация возникает: знаменитая фор­мула «Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать». А что такое три встречи, одну из которых сам Бог благословил? Это может опять пониматься в раз­ных смыслах. С одной стороны, это третья встреча Цветаевой и Мандельштама: впервые они встретились в Коктебеле у Волошина, тогда между ними ничего не возникло, потом в Петербурге возникло некоторое напряжение, и вот третья встреча — он к ней приезжает, и развивается роман, впервые счастливый в его жизни (поэтому «одну из них сам Бог благословил»). С другой стороны, речь может идти и о Лжедмитриях: одному из них, как известно, все-таки удалось немножко поцарствовать («одно из них сам Бог благословил»).

«Четвертой не бывать, а Рим далече» — это опять связано и с самим Мандель­штамом, который в это время увлекается Римом. Но это связано в то же время, конечно, и с като­лической темой, которая для «Бориса Годунова» важна: Марина Мнишек, Рим, католики, которые двигают Дмитрием Самозванцем через Марину Мнишек.

«И никогда он Рима не любил» — опять то ли это Дмитрий, то ли это Ман­дель­штам, который как раз за год до этого неудачно сдавал экзамен по античным авторам, провалился, и, может быть, возникли такие студенческие ассоциации. Но все эти ассоциации работают.

Следующая строфа замечательно совмещает времена:

Ныряли сани в черные ухабы,
И возвращался с гульбища народ.
Худые мужики и злые бабы
Переминались у ворот.

Эта строфа может описывать как современность ман­дель­штамовскую, так и прошлое. И мужики, и бабы, и ворота — все это было в современной Мандельштаму Москве. Но слово «гульбище», как кажется, дает оттенок другого времени. То есть вокруг Мандельштама — Москва совре­менная, на которую накладывается Москва историческая.

Дальше идет: «Сырая даль от птичьих стай чернела». Как кажется, здесь возни­кает еще одна важная для Мандельштама историческая, допетровская ассоци­а­ция.

Это знаменитая картина Василия Сурикова «Боярыня Морозова», где есть птицы, есть сани-розвальни, есть снег, есть Москва. То есть возникает еще одна ассоциация, очень важная для Мандельштама, — ассоциация не только со вре­менем Годунова, но и со временем Алексея Михайловича, тишайшего царя.

Таким образом, в эти строки как бы спрессовываются разные исторические эпохи. Собственно, через это и достигается главная задача Мандельштама — он, говоря о современности, о современной Москве, одновременно говорит и об эпохе Алексея Михайловича, и об эпохе Годунова.

В финале: «И связанные руки затекли». Можно подумать, это «мои» руки, но даль­ше мы читаем: «Царевича везут, немеет страшно тело». Это уже не «мое тело», а «тело царевича», причем не говорится, что лжецаревича. И таким образом, возможно, возникает еще один царевич: Алексей Петрович, сын Петра I.

И ударный, как и бывает в гениальных стихотворениях, финал: «И рыжую солому подожгли». Он мог сказать и «желтую солому подожгли», но говорит «и рыжую» — почему? Да и почему подожгли? Ни одного из Лжедмитриев не сожгли, их казнили другими способами.

С другой стороны, жгли старо­об­рядцев — здесь отыгрывается та тема, которая возникла в связи с «Боя­ры­ней Морозовой». Но самое главное, что и у Пушкина в «Борисе Годунове» есть: рыжим был Гришка Отрепьев.

Таким образом, в строке «и рыжую солому подо­жгли» речь может идти не только о гибели Лжедмитриев, но и не только о старообрядцах. В последней строке для посвященных, — собственно, для Цве­таевой, для адре­сатки стихо­творения, — становится понятно, что это любовное стихотворение: «Моя лю­бовь, пока все прекрасно. Мы едем, ты показываешь мне Москву. Но мы уже обречены на смерть, как обречен на гибель я, как был обречен на смерть Гришка Отрепьев, влюбившийся в Марину Мнишек».

Олег Лекманов об Осипе Мандельштаме

 

Лекция о стихотворении «Мы с тобой на кухне посидим…»

 

Статья «Как читать Мандельштама»

Разбор еще пяти стихотворений

 

Подкаст «Я бы выпил»

О французских и грузинских винах в стихотворениях Мандельштама, о его жизни и быте в 1910-х, 1920-х и 1930-х годах

Новый курс!Языки архитектуры XX века

Лекции Александра Острогорского о том, как возникли и преображались архитектурные стили, которые нас окружают, а также путеводитель по этим стилям, музыкальная игра и тест, помогающий выбрать идеальный дом

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Лекции

12 минут

1/7

Блок. «Девушка пела в церковном хоре…»

Какие символы выбирал Блок, чтобы описывать газетные новости

Читает Лев Соболев

Какие символы выбирал Блок, чтобы описывать газетные новости

10 минут

2/7

Мандельштам. «На розвальнях, уложенных соломой…»

Как Мандельштам соединяет разные исторические эпохи в стихотворении о романе с Цветаевой

Читает Олег Лекманов

Как Мандельштам соединяет разные исторические эпохи в стихотворении о романе с Цветаевой

14 минут

3/7

Замятин. «Мы»

Что смешного в страшной антиутопии Замятина, издание которой привело к «коллективизации литературы»

Читает Константин Поливанов

Что смешного в страшной антиутопии Замятина, издание которой привело к «коллективизации литературы»

14 минут

4/7

Киршон. «Чудесный сплав»

Как пьеса о сплаве людей, работающих над сплавом металлическим, проводила сталинскую политику начала 30-х

Читает Илья Венявкин

Как пьеса о сплаве людей, работающих над сплавом металлическим, проводила сталинскую политику начала 30-х

12 минут

5/7

Солженицын.

«Случай на станции Кочетовка»

Как Солженицын сталкивает в дороге двух неплохих людей и предлагает одному убить другого из-за идеи

Читает Александр Жолковский

Как Солженицын сталкивает в дороге двух неплохих людей и предлагает одному убить другого из-за идеи

11 минут

6/7

«Победитель» Трифонова и «Победа» Аксенова

Как два писателя переосмысливают романтический образ победы

Читает Дмитрий Быков

Как два писателя переосмысливают романтический образ победы

12 минут

7/7

Самойлов. «Мне выпало счастье быть русским поэтом…»

Как Самойлов проклинает свой век и получает за это Государственную премию

Читает Андрей Немзер

Как Самойлов проклинает свой век и получает за это Государственную премию

Материалы

Игра в интеллигенцию

Узнайте, что думает интеллигент в типичных для него обстоятельствах

Краткий путеводитель по Сталинской премии

Главная литературная награда СССР: рекордсмены, скандалы и курьезы

Чья это жена?

Узнайте писателя по воспоминаниям или портрету его жены

Мини-хрестоматия советского рассказа

20 рассказов второй половины XX века на все случаи жизни

Как «Мы» повлияли на литературу XX века

10 тем из романа Замятина, вдохновившие антиутопистов и фантастов

Кто был кто в литературе 30‑х годов

Все официальные советские писатели на одной карикатуре

Мандельштам — шутник

Остроты поэта и попытки их предотвратить

Замятин о Блоке

Воспоминания 1921 года в передаче на «Радио „Свобода“»

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2022. Все права защищены

Что сделать, чтобы не потерять подписку после ухода Visa и Mastercard из России? Инструкция здесь

Поэма о похоронах Четыре свечи — Похороны Суонборо

Четыре свечи

 

Первая свеча символизирует наше горе.
Боль потери тебя сильна.
Это напоминает нам о глубине нашей любви к вам.

Эта вторая свеча символизирует нашу храбрость.
Чтобы противостоять нашей печали,
Чтобы утешить друг друга,
Чтобы изменить нашу жизнь.

Эту третью свечу мы зажигаем в память о тебе.
Время, когда мы смеялись,
Время, когда мы плакали,
Время, когда мы злились друг на друга,
Глупости, которые вы делали,
Заботу и радость, которые вы нам дарили.

Эту четвертую свечу мы зажигаем во имя нашей любви.
Мы зажигаем эту свечу, чтобы ваш свет всегда сиял.
Когда мы вступаем в этот праздничный сезон и разделяем эту ночь памяти
с нашей семьей и друзьями.
Мы дорожим особым местом в наших сердцах
, которое всегда будет отведено для вас.
Мы благодарим вас за подарок
, который вы принесли каждому из нас.
Мы любим тебя.
Мы помним тебя

(Автор неизвестен)

Похоронная поэма «Четыре свечи»

Использование стихов на похоронах или поминках имеет большое значение. Похоронное стихотворение, такое как похоронное стихотворение «Четыре свечи», может принести утешение и утешение во время печали и горя. Похоронное стихотворение также может вызвать воспоминания о переживаниях, которые человек испытывал при жизни. Такие стихи, как похоронная поэма «Четыре свечи», напоминают о совместных радостях, объятиях любви и времени, проведенном вместе. Похоронное стихотворение — это способ выразить свою любовь к человеку, ушедшему в вечность.

Похороны Суонборо верят, что следующие страницы дадут вам возможность почтить память любимого человека, и все, чем он был, всегда останется с вами.

Не стесняйтесь обращаться в похоронную службу Суонборо по телефону 1800 100 411, если мы можем быть вам чем-то полезны. Или отправьте нам ЭЛЕКТРОННУЮ ПОЧТУ

Просмотрите нашу полную подборку ПОХОРОННЫХ СТИХОВ И ЧТЕНИЙ

Вас попросили прочитать Панегирик?

Панегирик — это очерк жизни или дань уважения, прочитанная на похоронах любимого человека. Если вас попросили произнести надгробную речь для любимого человека или вы хотите собрать свои собственные воспоминания для своей семьи, приведены следующие пункты, хотя не все они применимы в качестве полезного руководства для написания надгробной речи. Похоронные стихи, такие как похоронная поэма «Четыре свечи», также могут принести утешение в это время.

• Данные о рождении: дата и место рождения, родители, братья и сестры.
• Годы взросления: учеба, любимые занятия в детстве, спорт
• игры, хобби, любимые домашние животные, памятные моменты детства или
• истории.
• Занятость: занятия, достижения, награды, ценности
• Годы брака: когда и где состоялась свадьба,
• Воспоминания о том, как пара познакомилась.
• Памятные семейные моменты.
• Сведения о детях, их супругах, внуках и т. д.
• Я/они хотели бы, чтобы их помнили за……
• Ценности, любимые высказывания и качества характера
• Жизненные уроки, которые нужно передать
• Любимые прошлые времена и хобби или другие достижения

Эдна Сент-Винсент Миллей, Страстная Поэт, зажженная свечами феминистка

Эдна Сент-Винсент Миллей в «Первой фиге» предлагает и мужчинам, и женщинам
, что их жизнь должна быть саморегулирующейся свечой.

Свеча моя горит с обоих концов, / Не продержится она и ночи, / Но, о враги мои и о друзья мои, / Она дает прекрасный свет! Эдна Сент-Винсент Миллей

Эдна Сент-Винсент Миллей поставила это стихотворение первым и назвала его «Первый инжир» в своем сборнике стихов 1922 года под названием « Несколько инжиров из чертополоха» . Стихотворение выражает двойственную природу человека и краткость человеческой жизни. Это символ внутренних и внешних путешествий, которые совершают все люди: один конец свечи — душа, а другой — внешнее отражение души.

» Моя свеча горит с обоих концов…»

«Моя свеча горит с обоих концов» — фраза восемнадцатого века, которую Натан Бейли буквально определил в своем Dictionarium Britannicum , 1730. Свечи были настолько ценны, что идея зажечь оба конца сразу же предполагала безрассудную трату, потому что свечи можно было зажечь с обоих концов только тогда, когда их держали горизонтально, из-за чего с них капало
и они быстро сгорали.

В восемнадцатом веке свеча, горящая с обоих концов, символизировала мужа с одного конца и жену с другого, что соответствовало восприятию обществом восемнадцатого века роли женщины. Время преодолело и изменило значение свечи, горящей с обоих концов, чтобы символизировать человека, неустанно работающего днем ​​и ночью. В восемнадцатом и девятнадцатом веках женщины обычно работали круглосуточно.

Эдна Сент-Винсент Миллей рано узнала о двойных социальных ролях и круглосуточной работе. Родившись в Рокленде, штат Мэн, 22 февраля 1892 года, она жила в доме между горой и морем, и двойной аромат трав, сохнувших на крыльце, смешивался с запахом соснового леса. Ее отец Генри Миллей, школьный учитель, и ее мать Кора Бюзель Миллей развелись после нескольких лет брака, оставив Эдну и двух ее сестер Норму и Кэтлин жить в благородной, но не интеллектуальной бедности.

В конце девятнадцатого века женщинам удавалось раздувать пламя своих свечей, чтобы они горели ярче. Прогрессивный дух таких феминисток, как Элизабет Кэди Стэнтон, Сьюзен Б. Энтони и тысяч анонимных женщин, которые работали по всей стране за права женщин, вызвал ветер перемен, который завихрился по всему миру и принес идеи избирательного права и равенства. «Винсент», как ее семья звала Эдну, вдохнул часть этих ветров.

Эдна, ее мать Кора и ее сестры поселились в Камдене, штат Мэн, в доме, которым владела тетя Коры. В Камдене Эдна начала писать стихи и пьесы, которые принесли ей литературную известность. В 14 лет она получила Золотой значок Святого Николая за поэзию, первую из своих многочисленных литературных наград.

«Это не продлится ночь…»

К 18 годам Эдна закончила первую часть «Возрождения», своего первого длинного стихотворения, а в 20 лет она закончила стихотворение и ascenceпринял участие в поэтическом конкурсе в году лирического года. «Возрождение» занял четвертое место, но и судьи, и другие участники сочли, что он заслуживает первого места, в том числе и обладатель первого места Оррик Джонс.

После разногласий по поводу конкурса Кэролайн Б. Доу, декан нью-йоркского Y.W.C.A. Учебная школа услышала, как Эдна декламирует свои стихи и играет на пианино в гостинице «Уайтхолл» в Камдене, штат Мэн, и предложила оплатить обучение Эдны в Вассар-колледже. В 21 год Эдна поступила в Вассар, а после окончания в 19 летВ 17 лет она переехала в Нью-Йорк, чтобы жить в Гринвич-Виллидж. В 1923 году в возрасте 22 лет Эдна получила Пулитцеровскую премию в области поэзии за произведение «Ткач-арфа».

По мере взросления Эдна Сент-Винсент Миллей развила в себе яростную независимость и феминистские взгляды, а также непримиримую бисексуальность. В 1923 году Эдна Сент-Винсент Миллей вышла замуж за Ойгена Буассевена, вдовца Инес Милхолланд, которая умерла от пагубной анемии в 1916 году. Инес Милхолланд была неутомимой суфражисткой, трудовым юристом, корреспондентом времен Первой мировой войны и влиятельной активисткой женского движения в Америке. , и Эдна присоединилась к этой традиции.

Живя своей собственной интерпретацией символики брака огарков, Эдна и Юджин жили как два холостяка, оставаясь «сексуально открытыми» на протяжении всего их двадцатишестилетнего брака. Евгений Буассевен успешно руководил литературной карьерой Эдны, устраивая для нее чтения и публичные выступления. Эдна и Ойген провели большую часть своей супружеской жизни в Стиплтопе, их доме в Аустерлице, Нью-Йорк.

«Ах, враги мои и друзья мои…»

После периода богемной, «пламенной юности» в Гринвич-Виллидж Эдна Сент-Винсент Миллей все больше обращала свое видение на нацию и мир , как будто она поняла, что со временем пламенная молодость угасает, а зрелость и старость должны продолжать подпитывать огонь.

В последние годы работы Эдны Сент-Винсент Миллей были сосредоточены на внутренних и внешних путешествиях людей и наций. Она стала по-настоящему связана со своей душой, и ее работа отражала эту связь, в то время как она продолжала жить в соответствии со своими феминистскими принципами.

Казнь Никола Сакко и Бартоломео Ванцетти, итальянских анархистов из Саут-Брейнтри, штат Массачусетс, которых судили и осудили — многие историки считают несправедливым — за грабеж и убийство, приближалась летом 19-го27. Все еще горя свечой с обоих концов, Эдна боролась за свою жизнь. Она внесла стихотворение, которое она назвала «В правосудии, которому отказано в Массачусетсе», в фонд их кампании защиты, а также лично обратилась к губернатору Массачусетса.

В августе 1927 года бостонская полиция арестовала поэта и драматурга Эдну Сент-Винсент Миллей, драматурга Джона Говарда Лоусона, Уильяма Паттерсона из Американского негритянского конгресса и других демонстрантов «караула смерти» в Бостоне. Эдна ожидала, что ее арестуют, и когда она вернулась в Нью-Йорк, она сказала: «Некоторые из нас слишком долго думали и говорили, ничего не делая. Стихи прекрасны; пикетирование иногда лучше».

Эдна Сент-Винсент Миллей также опубликовала три пьесы в стихах и написала либретто для Королевский приспешник , одной из немногих американских больших опер.

В 1940 году Эдна опубликовала аргумент против изоляционизма в журнале The New York Times Magazine , утверждая, что «островов больше нет». Во время Второй мировой войны она писала о бойне нацистов в Лидице, чехословацкой деревне, которую нацисты уничтожили в отместку за предполагаемую причастность жителей деревни к убийству лидера СС Рейнхарда Гейдриха. Она писала: «Сегодня весь мир держит в своих объятиях Убитую деревню Лидице, Как убитое тело маленького ребенка, Невинного, счастливого, удивленного игрой».

» Он дает прекрасный свет»

Эжен Буассевен умер в 1949 году, а Эдна Сент-Винсент Миллей последовала за ним в 1950 году. На протяжении всей истории женщины зажигали свечу с обоих концов и давали часто непризнанный прекрасный свет. Жизнь Эдны Сент-Винсент Миллей оставляет освещенный литературный путь к этой истине и напоминает женщинам о том, что они должны продолжать жечь пламя своей свечи, чтобы усовершенствовать и пересмотреть свое отношение к правам человека.

Ссылки

Миллей, Норма, редактор. Сборник стихов: Эдна Сент-Винсент Миллей. (Harper & Row, 1956.

Макклатчи, JD, редактор. Эдна Сент-Винсент Миллей: Избранные стихи  Проект американских поэтов, 7: Библиотека Америки, 2003.

Эпштейн, Дэниел Марк.  What Lips My Lips Поцеловались: любовь и стихи о любви Эдны Сент-Винсент Миллей .Henry Holt & Company, 2001.

Милфорд, Нэнси. Нэнси Милфорд.  Дикая красота: жизнь Эдны Сент-Винсент Миллей.